Билеты в Большой театр 
«Лебединое озеро» Большого балета в Королевской опере
«Лебединое озеро» Большого — во многих отношениях поразительное, в некотором отношении разочаровывающее и, в целом, очень стоящее. Здешние балетоманы, волновавшиеся из-за того, что моральный дух труппы мог быть подорван событиями нынешнего года, безусловно, могут быть заверены: на самом деле она выглядит даже духовитой. Железобетонное доказательство тому — кордебалет.
Тридцать с лишним дев-лебедей во вторых картинах первого и второго актов (что в британских постановках соответствуют второму и четвертому актам) являют собой образец грации, чистоты и, прежде всего, единства — и, так или иначе, совершенны. Головокружительно огромно число талантов и среди солистов. Все пять иностранных невест на первом спектакле в Ковент-гарден были великолепны, начиная с Анны Тихомировой, вылетевшей на сцену подобно реактивному снаряду, и заканчивая Дарьей Хохловой с ее грациозным баллоном.
Однако еще очаровательнее — и это уже говорит само за себя — была Анастасия Сташкевич — Сверстница принца в начальной картине, это сравнительно небольшое выступление — из тех потрясающих впечатлений, про которые точно знаешь, что они останутся с тобой навсегда. Но над всем происходившим на сцене вчерашним вечером царила супермодель среди прим Большого — Светлана Захарова. Виртуоз мирового класса с Линиями, Лиризмом и Легкостью (и даже, если вы простите мне еще и четвертое «Л», с (об)-Ликом), она к тому же поразительно быстро, когда чувствовала в том необходимость, превращалась в восхитительно поэтичную Одетту, хотя и не преуспевала в создании полярной противоположности в своей Одиллии.
Последняя выглядела как неплохо проводящая время девушка, у которой — бал, а не рискованное предприятие в виде романтического толка миссии «найти и уничтожить»; тут нужен больший контраст, внутренне прочувствованный и обозначенный внешне. Однако Захарова, как минимум, впечатляет, что я едва ли могу сказать о ее Принце на первом представлении. Действительно, Владислав Лантратов в партии Злого гения постоянно демонстрировал «пружинящую» мужественность, которой недоставало «не от мира сего» Зигфриду Александра Волчкова. Его Принц рядом с этой особенной Одеттой выглядел так, словно взялся не за свой вес.
Хотя и Денис Медведев в партии Шута не более чем лишь справился с этой общепризнанно неблагодарной ролью. Постановка Григоровича сама по себе не очень привлекательна: костюмы тусклые, задник разрисован чем-то, что можно было бы назвать готикой Рольфа Хэрриса. Реставрация могла бы ей очень помочь. Но ах! эти лебеди и принцессы. И если уж на то пошло, ура тому безошибочно узнаваемому славянскому грому, что постоянно извергался из оркестровой ямы благодаря оркестру Большого, даже если мрачные кульминации и не соответствовали самому восторженному из всех пассажей Чайковского.
Марк Монехэн «Телеграф», 30.07.2013
Большой балет: «Лебединое озеро»
Не приходится сомневаться ни в той любви, которую многие британские балетоманы питают к Большому, ни в том сочувствии, с которым они относятся к недавним перипетиям в жизни труппы. Но, несмотря на такой лояльный энтузиазм, им будет затруднительно игнорировать некоторые угнетающие моменты в «Лебедином озере», открывшем нынешние гастроли. Я никогда не была поклонницей созданных Юрием Григоровичем редакций классики. Его стремление двигать действие с помощью недифференцированных блоков чистого танца, вырезая из него повествовательные элементы и пантомиму, наносит серьезный ущерб деликатной структуре этих балетов.
Его редакция «Лебединого озера» 2001 г. дает выход подобному насилию в наибольшей степени. Ушли отношения между Зигфридом и его требовательной, властной матерью, сообщавшие содержание романтическим тревогам одинокого принца. Ушел арбалет — подарок ко дню рождения, который заставляет Зигфрида уйти на охоту и создает острый момент напряженного замешательства и страха во время его неожиданной встречи с Одеттой.
Ушел также и пронзительный катарсис завершающих моментов в сценах балета, вместо которых мы просто наблюдаем, как Зигфрид угрюмо размышляет, не во сне ли это все с ним произошло. Урезанность история и персонажа не значили бы так много, если бы Григорович был хореографом более искусных выразительных средств. Но зачастую его трактовка оригинальной хореографии Петипа-Иванова оборачивается глухотой к лиризму и нюансам партитуры Чайковского: музыкальные фразы грубо «ощетиниваются» большими прыжками в шпагат и высоко выбрасываемыми ногами; ансамбли толпятся в непомерно много раз повторяющихся номерах, и предстают еще более унылыми благодаря монохромным зловещим декорациям Симона Вирсаладзе.
Спасать положение было предоставлено танцовщикам, и вот тут Большой и показал, на что он способен. Конечно, исполнение Светланой Захаровой партии Одетты может быть самое блестящее ее выступление из всех виденных мною. Ее линии в адажио изысканны и изощренны, однако и сила ощущается в ее руках, и некоторая дикость в поворотах головы, что со всей очевидностью помещает эту Королеву лебедей где-то в середине между человеком и птицей. Зигфрид Александра Волчкова аккуратен и мил в первом акте (особенно «обрамленный» стремительной грацией Анастасии Сташкевич в партии одной из его сверстниц).
В третьем акте, однако, Волчков теряет фокус, что моментально происходит и с Захаровой, хотя она и приходит в себя для того чтобы на рекордной скорости отщелкать свои фуэте. Как ни странно, но в этом акте доминировали Мария Виноградова и Анна Тихомирова — Русская и Испанская принцессы соответственно. Также странно, что самое целостное впечатление от вечера оставило выступление Владислава Лантратова в партии Злого гения. Музыкальный, зловещий, неотразимый, — целая история скрыта в его выступлении, и она еще только ждет, чтобы ее рассказали.
Джудит Макрелл «Гардиан», 30.07.2013
Летний лондонский сезон Большого балета стартовал вялым «Лебединым озером»
На Большой балет, приехавший в Лондон на летний гастрольный сезон, отбрасывают тень ужасные закулисные драмы. Великая московская труппа годами была раздираема интригами. В январе ее артистический директор Сергей Филин стал жертвой нападения: в него плеснули кислотой, и сейчас он борется за свое зрение. Один из танцовщиков, Павел Дмитриченко, был обвинен в организации этого нападения. При таких мрачных обстоятельствах можно ожидать, что артисты должны выглядеть деморализованными или держать оборону. На самом деле, не случилось ни того, ни другого. Живя по своим собственным законам, Большой выплывает.
В «Лебедином озере», первом балете гастрольной программы, лебединый кордебалет наводняет сцену стремительно и мощно. Работа стоп отличается быстротой, при этом верх остается четким и уверенным. Лебедей стесняет вялая постановка Юрия Григоровича, в то время как ведущая пара — Светлана Захарова и Александр Волчков — образуют холодноватый любовный дуэт. Григорович переделывает традиционный сюжет, хореографию и даже музыку Чайковского.
Свирепый колдун становится «Злым гением» героя и неотступно преследует его на протяжении всего балета. В трудных сценах Волчков выглядит мрачно, в то время как Владислав Лантратов крадучись или мчась исполняет свои бравурные па. Сюжет развивается запутанно и в слишком уж замедленном темпе. Действие замедляется еще больше благодаря русской привычке к аплодисментам: каждый танцовщик останавливается для поклона. Захарова, одна из ведущих балерин труппы, длиннонога, длиннорука, элегантна и холодна. Она обладает даром сценического присутствия и сильной техникой, но не позволяет характеру персонажа сильно сказываться на своих скользящих, плавных движениях. В ее Королеве лебедей едва лишь угадываются уязвимость и жадное стремление к свободе.
В партии Одиллии, злого двойника героини, она наделяет блестящей виртуозностью персону сдержанную и отстраненную. Ее Принц Волчков демонстрирует достойные танец и партнерство, но ему не хватает энергии. В сцене бала градус эмоций, как ни странно, падает, когда возобновляется основная история. Труппа же выступает с куда большим подъемом. И это хорошая новость: подающие надежды танцовщики Большого блистают в партиях второго плана. Анастасия Сташкевич и Кристина Кретова выказыют большую жизнерадостность в па де труа первого акта. В сцене бала потенциальные невесты Принца танцуют с большой отдачей.
Анна Тихомирова демонстрирует летящий прыжок в партии Испанской невесты, тогда как Мария Виноградова трогает своей выразительной фразировкой в партии Русской. Денис Медведев исполняет партию Шута с теплотой и бравурой. Лебеди и маленькие лебеди точны и уверенны. Несмотря на постановку, несмотря ни на что, Большой показывает, что у него много надежд на будущее.
Зое Андерсон «Индепендент», 30.07.2013
«Лебединое озеро», Королевская опера, Лондон
Светлана Захарова ведет спектакль в окружении блестящей труппы Большого, занятой в характерной для Юрия Григоровича постановке
И они были здесь в понедельник вечером, танцовщики и музыканты Большого, — на сцене Королевской оперы, дали спектакль, которым отметили 50-летнюю годовщину сотрудничества с труппой Виктора и Лилиан Хокхаузеров. Спасибо! Благодарность за преданность — и железные нервы, что в совокупности позволило служению русскому искусству принести такие плоды любви и взаимопонимания. И другое открытие другого гастрольного сезона, еще раз завоевавшее наши сердца.
И «Лебединое озеро» — неизбежное, я полагаю. На сей раз в характерной постановке Юрия Григоровича «Лебединое озеро» про «Лебединое озеро» предстает как общепризнанное представление, как высокое романтическое клише, урезанное дабы избежать кое-каких напыщенных подробностей, как собственно символ русского балета. Это взгляд знатока на руины, в своем роде галлюцинаторный, и, в конечном счете, опирающийся на публику, которая знает все традиционные ходы-выходы других постановок и может насладиться интригующими толкованиями Григоровича традиционных русских «выкладок».
Оно становится, на самом деле, фантазиями Зигфрида о королеве лебедей, страшным воплощением подмененной возлюбленной и безысходным приятием потери этой возлюбленной. (В Гамбурге редакция Джона Ноймайера носит название «Иллюзии — как «Лебединое озеро», что в точности отражает суть этой постановки). Здесь громоздкие декорации Симона Вирсаладзе, хореография, которая отдает дань более ранним редакциям, и нависающая атмосфера дежа вю в отношении разворачивающегося действия. Выступления артистов, что никому не будет странно услышать, разнообразно великолепны.
Труппа в прекрасной форме, будь то лебеди, придворные или заезжие принцессы (мое сердце разрывалось между восхитительными Анной Тихомировой и Анной Леоновой, потенциальными невестами Зигфрида — Испанской и Польской). И Светлана Захарова была Одеттой/Одиллией. Линия ее поведения вибрирующая и точная, очерчивающая драму прекрасным контуром, безошибочная в демонической бравурности Одиллии, однако наиболее действенная в элегической финальной сцене с ее наполненным печалью танцем. Подходящим для нее Зигфридом был Александр Волчков, а также совершенно подходящим для той бури, в центре которой он оказался.
Я нашел, что Владислав Лантратов замечательный и яркий Ротбарт, также адресую свое огромное восхищение благословенному легиону лебедей и, сверх того, всей труппе. Нынешние ужасающие трагедии, абсурдные притязание, слухи, подогреваемые прессой, не отражают главной правды: мы видим выдающийся ансамбль.
Клемент Крисп «Файнэншл таймс», 30.07.2013
«Лебединое озеро» на сцене Ковент-Гарден
Большой поступил по-большевистски: русские оставили за спиной все свои проблемы ради классики в свинцово-тягостной редакции. Артистический директор лишается зрения в результате кислотной атаки; одна из ведущих балерин покидает страну при сомнительных обстоятельствах; тщеславного премьера неожиданно увольняют из театра, как и самого театрального босса, его уволившего. И все это перед поднятием занавеса. Большой балет оставил за спиной все свои недавние травмы ради открытия гастрольного сезона в Лондоне, сделав все то, благодаря чему стал знаменит, и вызвав своим танцем бурю, даже если, как в данном случае, спектакль этого и не заслуживает.
То, что Юрий Григорович цепко держит в своих руках классику, входящую в репертуар Большого, накладывает негативный отпечаток на артистический ландшафт труппы. Это, безусловно, относится к его «Лебединому озеру», которым стартовал трехнедельный гастрольный сезон в Ковент-Гарден. Его тягостная редакция, рожденная более сорока лет назад, представляет собой радикальное переосмысление сюжета, лишающее балет его поэзии и очарования.
Проблема не в превращении волшебной сказки в романтическую новеллу (его слова, не мои), а в потере сюжета. Эта сказка — о Принце, находящемся в плену у своей злой судьбы, но коль скоро постановка постоянно «просачивается» из реальности в мир воображения и обратно (как скользят и выскальзывают в дурных снах), она становится такой небрежной и настолько сходит с рельсов, что уже трудно поддерживать в себе интерес к этому путешествию в темноту. Здесь, как в плавильном котле, смешалась хореография Петипа, Иванова, Горского и Григоровича, и нетрудно догадаться, какая из них наименее вдохновенна.
Готические декорации Симона Вирсаладзе излишне прямолинейно выстраивают мост для совершения путешествия из области сознания в подсознание. Собственный оркестр Большого, руководимый Павлом Клиничевым, на протяжении всего вечера исправно гремел музыкой Чайковского, и тем не менее я все-таки оплакивала те изменения, которым подверглась музыка в финальной сцене. Ну и еще здесь есть Светлана Захарова, которая провела спектакль, открывший гастроли, в лучших традициях балерины Большого. Она была грандиозна, заключая в себе, согласно положенному статусу, одновременно и романтический символ, и демоническую соблазнительницу, хотя Григорович и оставляет ее историю практически нерассказанной.
В партии Одетты она тянется всем телом, подобным эластичной ленте, и превращает свои руки в крылья, — это сама душа, страстно жаждущая освобождения. В партии Одиллии ее техника загорается, словно ракета от огня, хотя трепет черного па де де и был приглушен эксцентричностью постановки. Ясность и красота ее танца были захватывающими на протяжении всего спектакля. Увы, бедный Александр Волчков в партии Принца Зигфрида выглядел главным образом будто сбитым с толку, танцуя так, словно у него закончился бензин, и тщетно пытаясь исполнить большую часть жизелеподобного окончания балета.
Возможно, так случилось потому, что его непримиримый соперник, Владислав Лантратов, поглощал всю энергию, наполнявшую пространство сцены. Чувственный Злой гений, с демонической сексапильностью преследовавший свою злополучную жертву королевских кровей, он, безусловно, был самым харизматичным мужчиной на сцене. Нынешний сезон отмечает 50-летнюю годовщину первого появления Большого балета на сцене Королевской оперы под покровительством импресарио Лилиан и Виктора Хокхаузеров, которые с тех пор подарили нам бесчисленное множество гастрольных сезонов Большого. Такие, как я, поклонники русского балета должны праздновать.
Дебра Крейн «Таймс», 31.07.2013
Источник: Пресс-служба Большого театра
