Билеты в Большой театр 
В том, что «Мазепа» Чайковского в Большом театре всегда ставилась как историческая «гранд-опера», нет вины советского времени, питавшего пристрастие к «большому стилю». Такая интерпретация «Мазепы» Чайковского оправдана историей и освящена традицией, начало которой было положено еще во время первой постановки оперы в Большом театре в 1884 году.
Опера по поэме Пушкина «Полтава» трудно давалась Чайковскому, и, начав писать ее летом 1881 года, композитор промучился над сочинением почти два года, терзаясь постоянными сомнениями, как совместить любовную линию с этнографической Украиной на фоне петровских баталий. Первый вариант музыки к эпизоду «Полтавской битвы» Чайковский даже сжег. Результатом мучительной работы и долгой рефлексии Чайковского стало сочинение необычного жанра и удивительной формы. Можно предположить, что в колебаниях композитора проявились не столько сомнения в собственном даре, сколько сложность отношения Чайковского к Пушкину, по произведениям которого он писал уже вторую оперу.
Первой был «Онегин». «Мазепа» и «Евгений Онегин» – это музыкальные антиподы, оперы, демонстрирующие два противоположных отношения к пушкинскому тексту и два лица самого Пушкина. Если в «Онегине» главная тема – невоплощенность порывов и невозможность следовать своей судьбе, то в «Мазепе» все желания воплощены, все страсти удовлетворены, а характеры однозначны настолько же, насколько они многогранны в «Онегине».
Обе оперы в равной мере окрашены лиризмом Чайковского. Но если «Онегин» изначально имеет лирическую природу, то в «Мазепе» Чайковский извлек лиризм из почти шекспировской ситуации кровавой драмы, сделав главной темой оперы любовь девы и старца. В этой опере проявилось и особое отношение Чайковского к истории. Для русских композиторов историческая опера всегда была прибежищем фантазии. То, что не могло свершиться в онегинские времена, свершалось в отдаленном прошлом, когда люди были наделены большей силой желаний и яркостью темпераментов.
«Мазепа» для Чайковского явилась опытом предельной выразительности характеров и предельной определенности ситуаций. Именно это, а не фоновый исторический антураж, обеспечивает успех постановок оперы.
Однако в то время, когда Чайковский закончил свое сочинение, отнюдь не ранний Верди, а Мейербер был законодателем оперных исторических мод, и «Мазепа» Чайковского была отнесена по его ведомству. К тому же, в 1882 году на пост директора императорских театров пришел Всеволожский, большой поклонник французского театра, который предпринял максимальные усилия к скорейшей постановке «Мазепы» и в Москве, и в Петербурге.
Чайковский не уставал удивляться: «Прежде чем мне пришлось ходить, просить, заставлять, наносить ужасающие тоскливые визиты большим театральным шишкам, опера уже оказалась принятой и оформленной. Вдруг, без всяких усилий с моей стороны, обе дирекции, петербургская и московская, сделали все, что нужно, с невообразимой старательностью, чтобы поставить мою оперу. Мне вчера рассказали, что петербургская дирекция даже направила сценографа Бочарова на Украину, чтобы изучить эффекты лунного сияния для последнего акта «Мазепы». Решительно не понимаю причин такого внимания к моей персоне».
Хотя лунное сияние и удалось постановщикам, опера «Мазепа» прошла всего лишь 36 раз за 7 лет, то есть исполнялась не чаще пяти раз за сезон, а позже и вовсе исчезла с афиш. Попытки возобновить «Мазепу» в Большом театре завершались неизбежным провалом. В 1899 году дирижер Ипполит Альтани, руководивший и первой постановкой «Мазепы», провел лишь три спектакля, и опера была вновь снята со сцены. В апреле 1917 года дирижер Эмиль Купер и режиссер Владимир Лосский вновь вернули «Мазепу» в Большой. Спектакли Лосского выдавали богатство фантазии режиссера. Философствующий эстет, Лосский был мастер многофигурных композиций, эффектных выходов и уходов. Однако время не благоприятствовало идеям украинской независимости, пусть даже и подавленной по всем правилам роскошной театральности. Спектакль был снят с репертуара уже в феврале 1918 года, пройдя на сцене всего 10 раз.
Опера «Мазепа» органически не приживалась в Большом театре ни в качестве большой исторической драмы, ни в качестве лирической трагедии. Лирические и драматические оперы формировали по сути два разных театра на сцене Большого, со своими исполнителями, с разными постановочными традициями и с резко отличающейся манерой пения.
